Четвертый протокол - Страница 2

Дверь открыла сама герцогиня. При виде цветов на ее лице появилось выражение приятного удивления. Букет якобы прислал комитет благотворительного фонда помощи ветеранам, патронессой которого была и леди Фиона. Вечером того же дня, 30 декабря 1986 года, она должна была присутствовать на торжественном балу, устраиваемом фондом. Роулинс рассудил, что даже если на балу она скажет про букет кому-нибудь из членов комитета, это не вызовет ни у кого удивления.

Леди Фиона взглянула на прикрепленную к букету записку и воскликнула: «Как это мило!» Она произнесла эти слова четко и мелодично, как принято у людей ее круга. Билли протянул ей квитанцию и шариковую ручку. А поскольку руки леди Фионы были заняты букетом, она поспешила в гостиную, чтобы положить его там, оставив Билли на несколько секунд одного в небольшой прихожей.

Билли был настоящей находкой для Роулинса. Выглядя наивным мальчишкой с пушистыми светлыми волосами, голубыми глазами и застенчивой улыбкой, он своей внешностью мог внушить доверие любой домохозяйке средних лет. Но его детские глазки ничего не упускали из виду.

Прежде чем нажать на кнопку звонка, он внимательно осмотрел дверь, косяк и прилегающие стены в коридоре. Билли искал черную кнопку или рычаг выключения охранного устройства. Только убедившись, что такого нет. он позвонил в дверь.

Оставшись один в коридоре, он сделал то же самое: осмотрел дверь с внутренней стороны и стены в поисках кнопки или переключателя. И здесь он их не нашел. К тому времени, как вернулась хозяйка дома, чтобы подписать квитанцию, Билли уже знал, что в дверь врезан автоматический замок типа «чабб», а не «брама», который очень трудно взломать.

Леди Фиона, взяв ручку, попыталась расписаться в получении цветов. Напрасно. Стержень из шариковой ручки был предусмотрительно вынут. Билли рассыпался в извинениях. Леди Фиона, с улыбкой заверив, что ничего страшного не произошло, удалилась в гостиную взять свою ручку. Билли уже обнаружил то, что искал. Дверь все-таки подключена к системе сигнализации.

Поверх дверной петли виднелся маленький пружинный штифт, а рядом на косяке – небольшое углубление с микропереключателем типа «пай». Когда дверь закрыта, пружинный штифт входит в углубление, и электроцепь замыкается.

При включенной сигнализации микропереключатель реагирует на разрыв цепи, то есть на открытие двери, и сигнализация срабатывает. Билли потребовалось менее трех секунд, чтобы достать тюбик с суперклеем, залить его в отверстие с переключателем и сверху замаскировать все пластилином. Микропереключатель был полностью изолирован от пружинки.

Когда леди Фиона вернулась с подписанной квитанцией, милый молодой человек стоял, облокотившись о дверной косяк. Он выпрямился с извиняющейся улыбкой, незаметно стирая с большого пальца остатки клея и пластилина. Потом Билли даст Роулинсу полное описание плана холла, будки портье, лестниц, лифтов, коридора, ведущего к апартаментам, маленькой прихожей и той части гостиной, которую он смог рассмотреть.

Роулинс, попивая кофе, был уверен, что четыре часа назад владелец апартаментов вынес чемоданы в коридор и вернулся, чтобы включить сигнализацию. Как обычно, никакого звукового сигнала не последовало. Закрыв за собой дверь, он повернул ключ в замке, довольный тем, что все в порядке. Поворот в замке окончательно замыкал цепь, пружинка касалась микропереключателя «пай», сигнализация включалась. Но изоляция микропереключателя вывела систему из строя. Роулинс был уверен, что сумеет вскрыть замок за полчаса. Правда, внутри апартаментов могут быть другие ловушки, но, когда до них дойдет дело, он справится с ними.

Допив кофе, он достал папку с газетными вырезками. Как все воры, занимающиеся драгоценностями, Роулинс внимательно следил за колонками светской хроники. Эта подборка была целиком посвящена появлению в обществе леди Фионы и ее великолепному бриллиантовому гарнитуру, который она надевала накануне на торжественный бал, как полагал Джим Роулинс, в последний раз.

* * *

А в это время в тысяче милях на восток у окна квартиры на третьем этаже дома 111 по проспекту Мира стоял старик и тоже думал о полуночи. С ней наступит 1 января 1987 года, и ему исполнится семьдесят пять лет.

Он был еще в халате, хотя время приближалось к обеду. Куда торопиться? На работу идти не надо. Ему некуда идти. Его русская жена Эрита моложе его на тридцать лет. Она уехала с обоими сыновьями покататься на коньках в парке имени Горького.

Старик взглянул в зеркало на стене. То что он увидел, обрадовало его не больше, чем раздумья о прожитой жизни. Лицо прорезали глубокие морщины, волосы, когда-то густые и темные, стали белыми как снег, редкими и тусклыми. Кожа от долгих лет увлечения алкоголем и курением пошла пятнами; выражение глаз было жалким. Он вернулся к окну и посмотрел на заснеженную улицу. Несколько закутанных бабушек в рукавицах подметали снег, который опять выпадет ночью.

Как давно, подумал он – двадцать четыре года назад, – почти день в день он приехал сюда из Бейрута, где жил в праздном и бессмысленном изгнании. Не было смысла оставаться там дольше. Ник Эллиот и остальные сотрудники конторы уже обо всем догадались, да и сам он не старался ничего скрыть. Он приехал сюда, оставив первую жену с детьми при условии, что те приедут к нему, если захотят.

Вначале он думал, что для него это будет переезд в мир его настоящих духовных и нравственных ценностей. Он с головой окунулся в новую жизнь, искренне веря в торжество идей марксизма. А почему бы и нет? Ведь он служил ему в течение двадцати семи лет. Он чувствовал себя счастливым и довольным жизнью в те первые годы, в середине шестидесятых. Разумеется, ему пришлось пройти множество собеседований, хотя его глубоко уважали в КГБ. Ведь он был одной из пяти «звезд» советской разведки наряду с Берджесом, Маклином, Блантом и Блейком. Все они прочно существовали в узком кругу британского истеблишмента, и все они предали его.